В этом номере мы хотим вас поближе познакомить с профессиональным режиссёром, драматургом, актёром, преподавателем курса «Сценическая речь», ведущим и просто весёлым, остроумным, оптимистичным, душевным человеком - Мирошниченко Александром Александровичем.

- Вопрос первый.

- Уже интересно. J

- Ваши занятия многим запоминаются тем, что Вы всегда приводите очень яркие, чаще смешные, примеры из своей профессиональной жизни. В целом, сложилось впечатление, что жизнь актёра-режиссёра-ведущего весела и беззаботна. А что всё-таки скрывается под внешней лёгкостью этих профессий?

Любая творческая профессия отличается от нетворческой тем, что человек открывает мир для себя и себя для творческого мира. Он живёт как его неотъемлемая часть. Отсюда его позитивное восприятие мира. Для него мир не делится на чёрное и белое. Можно быть творческим сантехником или дворником, а можно быть художником, режиссёром только по должности, а не по велению души. Театр – это детская мечта, сказочный мир, который не может быть печальным: в нём слёзы понарошку. Творец живёт и дышит вместе с этим миром, не закрывается в стенах офиса и не прячется за придуманными социумом вещами. Можно образно выразиться, что нетворческий человек использует только две-три буквы из всего алфавита. Творчество – это работа, можно сказать, на самопожертвование. Но это очень нужная жертва. Это постоянная игра с умиранием и возрождением. И чем страшнее умирание, тем радостнее возрождение. Творческих людей воспринимают несерьёзно, так как все видят только верхнюю часть их жизни, а сколько труда стоит каждая роль, этого зрителю не видно.

- Наш выпуск посвящён 1 апреля. Может, побалуете наших читателей весёлыми историями?

Были на гастролях в Днепропетровске, играли «Ритуальні танці збирачів каміння». Шла любовная сцена героев пьесы Элен (Валя Чертовская) и Джимми (Андрей Ищенко), в конце которой на сцену должен выйти третий герой Клифф (Олег Руденко). А он не выходит. Артисты ещё раз повторили свою молчаливую сцену, а его всё нет. Тогда я уже со светом поигрался, пока артисты третий раз сыграли свою романтическую сцену. Наконец-то появляется третий герой. После спектакля все его спрашивают: «Где же ты был, почему так долго не выходил?», а он отвечает: «Да, я за кулисами стоял – засмотрелся на коллег на сцене.» J. А то ещё в молодости я был ведущим концерта, посвящённому какому-то советскому празднику в ДК Строителей в Киеве. На сцене играл оркестр народных инструментов на фоне огромного портрета В.И. Ленина, прикреплённого к «заднику» сцены. И вот меня попросили опустить «задник». Для этого надо было снять канаты с грузиками с крючков и постепенно опускать их. Я этого не знал и резко опустил канаты. В этот момент огромный портрет В.И. Ленина упал на музыкантов. Поскольку они были профессионалы, то продолжили играть, стоя наполовину в портрете. Доиграть-то доиграли, но надо ж как-то уходить. Так они и пошли гуськом по пояс в Ленине. Мне тогда много тёплых слов сказали после концерта. J

- Большинство режиссёров даже на своих мастер-классах не раскрывают профессиональных секретов. А как Вы считаете: молодым режиссёрам надо помогать или лучше не мешать?

Помогать молодым режиссёрам надо, но не надо их заменять. Из института я попал в театр им. И. Франка. И художественный руководитель С.В. Данченко сказал мне: «Хочешь работать – работай!». И три спектакля я поставил. Главное – создать условия и дать возможность молодым проявить себя. В Москве 360 театров, в Париже – 400, а у нас на всю Украину – 111, поэтому нет потребности в каких-то мастер-классах для молодых режиссёров. Все опытные режиссёры ведут курсы, где и обучают молодых.

- Вашим детям повезло, они растут в очень творческой среде. Как это отражается на их развитии? Применяете ли Вы свои актёрские навыки в их воспитании или придерживаетесь традиционных методов?

Наши дети рождены в свободе – дома, в воде. Это уже дало им импульс к творческому развитию. Кроме того, «театральные» дети всегда свободны и ответственны. В театре нет больших и маленьких, здесь все в одной лодке. Это формирует свободу, дисциплину в детях и, конечно, отражается на их воспитании соответствующим образом.

- Если бы Вам пришлось выбирать, поступиться ли своими принципами ради достижения профессионального результата, Вы бы поступились или всё-таки остались верным себе? Если уже приходилось делать такой выбор, то пришлось ли в последствии об этом жалеть?

Ежи Станислав Лец сказал в одном их своих афоризмов: «Ну пробьёшь ты головой стену, а что будешь делать в соседней камере?». Принципы хороши, когда ты отвечаешь только за себя, а режиссёр отвечает за команду. Своим принципам можно следовать, если при этом ты не подставляешь весь коллектив.

- Есть ли у Вас универсальная формула залога успеха спектакля?

Универсальная формула одна. Если ты ставишь спектакль не ради грамот и наград, он успешен априори. Это, как молитва, - она не может быть успешной или неуспешной. Спектакль – это не результат, а процесс.

- На что Вы ориентируетесь прежде всего при выборе новой постановки?

В пьесу надо влюбиться или заставить себя в неё влюбиться (если это не твой выбор, а необходимость репертуара театра). Это как ответ на вопрос: «Почему вы полюбили именно этого человека?». В театре надо всех удовлетворить: и зрителей, и администрацию театра. Есть определённый репертуар, нужно, чтобы в нём были и современные пьесы тоже. Также при выборе новой постановки надо учитывать и актёрские возможности коллектива театра.

- Вы делаете постановки, в том числе, по своим пьесам. От чего Вы получаете больше удовольствия: когда ставите по своим или чьим-то другим произведениям?

По своим пьесам не очень хорошо ставить, так как ты не можешь посмотреть на них со стороны, «трезвым» взглядом. А удовольствие получаешь от хорошей работы, когда реагирует публика.

- Пришлось как-то быть невольным свидетелем того, что Ваша знакомая зрительница после премьеры спектакля «Маска для разбитого зеркала» по пьесе японского драматурга Ю. Мессима «Веер в залог любви» сказала Вам: «Отличный спектакль, поздравляю! Только я вообще ничего не поняла». На что вы, как всегда, очень дипломатично ответили: «Ну, это ж японцы!». Вы считаете подобные ситуации недоработкой режиссёра, неубедительностью игры актёров или всё же недостаточным уровнем развития зрителей?

Спектакль – это супермаркет. Хороший супермаркет – это где есть продукты на любой вкус. Нет такого спектакля, который бы понравился 100% зрителей. Хорошо, если 70% примут спектакль. Классно, если через несколько дней человек рефлексирует по поводу увиденного. Бывает, человек говорит, что ему не понравилось, а потом ещё неделю рассказывает всем, почему ему не понравилось. Театр может существовать без многих вещей, но он не может существовать без зрителей. Если хотя бы один человек принимает спектакль, и он его «цепляет», то можно считать, что миссия театра выполнена. В каждом театре есть свой круг зрителей.

- У Вас очень разнообразный профессиональный опыт. А что Вы посоветуете тем, кто только начинает свой творческий путь: стоит ли распыляться на разные направления или всё же лучше сосредоточиться на чём-то одном, чтобы достичь там определённых вершин?

Универсального рецепта не существует. Это, как в изучении иностранного языка: на первом этапе радостно, всё хочется, на втором – стопор, когда осознаёшь, что надо «пахать», на третьем ты отходишь от цели или работаешь. Хорошо, когда ты понимаешь, что одно направление дополняет другое. Плохо, когда человек мечется, не достигая ничего - ищет, где легче. Нормально, если человек достигает чего-то в разных направлениях. Если не достигает – это всего лишь способ уйти от работы.